Проклятье музыканта - Страница 29

– Ой, это мне! – поднырнула вдруг под его локоть появившаяся на кухне Лаура.

– У-уйди, женщина! – раздраженно взревел Давид, который не выносил, когда ему мешали. Но девушка не обратила на его слова внимания, вцепилась в банку с оливками и с отвоеванной добычей вынырнула обратно.

– Анна, где у тебя блюдца? – обратилась она уже ко мне.

– А потерпеть не можешь? – буркнул Давид.

– Не могу, – отрезала Лаура, вываливая в поданную мной пиалу половину содержимого банки. – Это не мне, а Раулю: ему для поправки здоровья витамины нужны.

– Витамины? – удивленно взметнулись густые брови Давида. – И много витаминов в маринованных оливках?

– Ты даже не представляешь сколько! – отозвалась невестка и заговорщически подмигнула мне.

– Странная идея – накормить Рауля оливками, которые, насколько я помню, он не любит, – проворчал Давид, но подруга с пиалой в руках уже умчалась с кухни. Я отвернулась, чтобы спрятать улыбку: похоже, Лаура так и не проговорилась о своем положении.

Пока Давид готовил тесто, я пыталась зажечь духовку. Она была старой, вот и сейчас упорно отказывалась работать. Давид за это время успел раскатать тесто, уложить его на противень и заняться начинкой.

– Анна, я бы квартиру из-за такой плиты точно не снял! – отпустил он комментарий, наблюдая за моими тщетными попытками. – Она еще, похоже, Франко видала.

– Преувеличиваешь. Этому дому не больше семи лет.

– А плита старая, как моя бабка.

– Я почти не пользуюсь духовкой, у меня вон другая стоит, – кивнула я на новенькую электрическую мини-печку.

– Эти игрушки оставь для детей, – проворчал Давид и, увидев, что я наконец-то справилась с задачей, воскликнул: – Хвала всем святым! Надеюсь, это детище динозавра не погаснет во время работы?

– Нет.

– Ну, все, дальше я сам.

Я поспешно ретировалась с кухни в гостиную. Лаура сидела рядом с Раулем. Она сбросила балетки и забралась на диван с ногами. На коленях она держала почти пустую пиалу.

– Только Давиду пока не проговорись, – застала я последнюю фразу Лауры, произнесенную ею вполголоса, и поняла, что она доверила брату свой секрет. Рауль кивнул и, увидев меня, улыбнулся:

– Ты знаешь?

– Она мне первой сказала. Только, боюсь, Давид скоро сам обо всем догадается.

– Почему? – наивно спросила невестка. Я красноречиво указала взглядом на две сиротливые оливки, оставшиеся на донышке. И в этот момент в комнату вошел Давид. Лаура, встрепенувшись, поспешно сунула пиалу в руки не ожидавшему подвоха брату. При этом ее лицо приняло выражение как у невинного ангела. Я, грозя выдать ее, фыркнула от смеха. Не слышавший нашего разговора на кухне Рауль бросил недоуменный взгляд на сестру. А чертовка Лаура, отыгрывая лишь нам с нею понятную комедию до конца, уже забрала у него пиалу и заботливо спросила:

– Хочешь еще оливок? Погоди, сейчас принесу.

Пройдя мимо застывшего с удивленным выражением лица Давида, она оглянулась и заговорщически улыбнулась мне.

– Когда ты успел оливки полюбить? – вымолвил Давид, обращаясь к другу.

Я закрыла лицо ладонями и, едва сдерживая смех, выскочила на кухню следом за Лаурой. И уже там, закрыв за собой дверь, мы дружно рассмеялись.

Давид в этот вечер превзошел самого себя, хотя мне, не раз пробовавшей его кулинарные творения, казалось, что уже невозможно готовить вкусней. Но когда я, а затем Рауль восхитились его пиццей, он безразлично, так, словно похвала ему была не нужна, пожал плечами. Правда, когда решил, что на него не смотрят, довольно улыбнулся. Это был ужин в такой теплой и доверительной обстановке, в которой открывались любые секреты, поэтому, когда Лаура, желая привлечь к себе внимание, вдруг постучала вилкой по краешку тарелки, я подумала, что вот сейчас она и расскажет о своей беременности Давиду. Но невестка с сияющими глазами сообщила нам, что Давид решил открыть собственное дело – ресторан, несмотря на смутные кризисные времена, и уже подал заявку на кредит и занялся поисками помещения.

– Значит, решился?

Вместо ответа друг вздохнул так красноречиво, что Рауль понимающе усмехнулся.

– Обязательно найдутся те, кто будет говорить, что затея глупая, и из нее ничего не выйдет, и что потеряешь ты куда больше, чем выиграешь, – сказал он. – Вначале – самые близкие люди, которые, конечно, тебе желают добра и для которых «добро» – это стабильность, а не риск. Затем подключатся друзья, потом – пессимисты и неудачники, а следом и все те, кому вроде бы и не должно быть до тебя дела. И будет казаться, что весь мир против твоей мечты. И вот уже ты сам начинаешь сомневаться: а нужно ли рисковать, а получится ли у тебя, и, может, проще и дальше следовать уже протоптанной дорожкой, спрятав мечту за семь замков? Но потом вдруг появляется человек, ради которого ты бы мир перевернул, и неожиданно оказывается едва ли не единственным, который в тебя верит. И его вера как-то разом перевешивает сомнения близких, друзей и умеющих убеждать неудачников. И тебе уже стыдно не оправдать ожиданий, и начинаешь действовать с тройным усердием, уже не ради себя, а ради этого человека… Твое преимущество, Давид, в том, что тебе уже не надо искать его. В данном случае – ее. Зная свою сестру, могу с уверенностью сказать, что она тебя будет поддерживать в любых сумасшедших идеях.

– Еще бы! – фыркнула Лаура. – Поживи добрую часть жизни под одной крышей с братом-музыкантом!

Наш разговор опять вернулся к вчерашним съемкам, потому что Лауру интересовали все подробности: Эстер Аранда была ее любимой актрисой. И как-то так вышло, что Рауль проговорился об обещанном девушкой видео. Стоило ему лишь это произнести, как неугомонная сестричка тут же потребовала, чтобы он включил ноутбук и проверил, не получил ли сообщения.